Semenoff - Вжиться и выжить[СИ]
— Ирука–сенсей, я принес! — закричал мальчишка, как только выпустил ручку.
— Тсс! — прижал я палец к губам. — Какое первое правило ниндзя в стане врага?
— А?
— Тишина. Условные враги — обслуживающий персонал больницы. Калечить нельзя. Показываться на глаза — тоже. Засекли — миссия провалена. Понял?
— Ага. — хитро улыбаясь, он закрыл дверь в палату и ширму на место вернул.
Рамен меня не впечатлил. Лапша как лапша. А вот Наруто явно ел с удовольствием.
— Ирука–сенсей, почему вы так странно на меня смотрите? — положил мальчик сдачу на тумбу. — И вообще вы какой–то странный.
— Не так туп Наруто, как его малюют.
— Просто задумался. — осторожно махнул рукой, — Не обращай внимания.
— Хм. — Наруто смотрел на меня, точно хотел что–то спросить, но вместо этого уселся мне в ноги и начал рассказывать всякую ерунду. Он показался мне довольно смышленым, только коробили слова паразиты. Он снова пересказал мне бой с Мидзуки. Но на этот раз подробнее. А в конце, ткнув пальцем в протектор, который достал из–за пазухи сказал:
— Теперь я точно стану Хокаге! Я теперь настоящий шиноби! Спасибо вам, Ирука–сенсей!
— Обязательно будешь. — с улыбкой сказал я. — Только тише…
Но только я проговорил это, как в дверь палаты постучали.
— Ксо! — Наруто юркнул под кровать вместе с плошкой и чайником. Умудрившись при этом не расплескать ни капли. А я затравленно огляделся, но так и не смог придумать, куда деть недоеденное.
— Ирука–сан, я …
Отодвинув ширму в сторону ногой, обутой в бежевую балетку, к койке подошла темноволосая девушка с подносом в руках. Она тоже была одета в бежевый халат и берет, только на ней эта странная одежка смотрелась, как надо, обтягивала грудь третьего размера, а обычный, без рюш, фартук, подпоясывал хламиду, подчеркивая фигурку, похожую на песочные часы. — но поглядев на плошку у меня в руках и на свой поднос заставленный едой, она растеряно закончила, — …вам поесть принесла.
Поставив поднос, она уперла руки в боки.
— Вы вставали?! — гневно сверкали раскосые фиолетовые глазищи с чуть смугловатой мордашки.
— Нет, я знаете ли, летал, — фыркнул от еле сдерживаемого смеха. Впрочем, уже через пару секунд я собрался.
— Нет, — проговорил совершенно спокойно. — Эм… вы не напомните, как вас зовут?
— Ваша спина… — замолкла, густо покраснев и начала теребить в руках кончик косы.
Я только недоуменно посмотрел на это представление.
— Ну, спина? А дальше–то что?
— Миюри. — кротко сказала она, а затем добавила. — Вам нельзя было подниматься, Ирука–сан.
Я сумел сдержать смех, когда это чудо решило уйти и не вписалось в косяк, к счастью — без серьезных последствий.
— Какие у нее подушки безопасности–то. — тугая черная коса мотнулась, шлепнув хозяйку по попе, — Ммм, а кардан…
" — Развратник! — Донеслось от Умино.»
" — Художник и ценитель женской красоты… И вообще захлопнись, тебя не спрашивали!»
— Я не ушиблась! — крикнула она и пулей вылетела из палаты.
— Мда. И что это было? — Спросил, ни к кому конкретно не обращаясь.
Из укрытия вылез фанат рамена:
— Ирука–сенсей, — ехидно протянул, пожирая взглядом больничный ужин, — Эта Миюри–сан в вас влюбилась. Вон, сколько всего вкусного принесла!
— Тебя послушать, — подпер щеку, — так любовь измеряется количеством еды. Ты случаем в Аяме не влюблен, а? Ты бери–бери, — кивнул на поднос, — я уже наелся.
«Откуда ты знаешь дочь Теучи? — снова возник Ирука.
«Отвянь.
— Я люблю Сакуру! — Насупился мальчик, но поднос цапнул.
— Да ты мазохист, однако. — весело фыркнул.
— Кто?
— Есть такие… ммм… люди, которым нравится, когда их бьют.
— …Наверное… — не уверенно пролепетал мальчик почесывая затылок.
Я перебил:
— На будущее запомни: если не знаешь, что означает слово или не уверен, то лучше уточни, что оно значит. Мазохисты — это извращенцы.
— Фу–у–у! Я не извращенец!
Но продолжить разговор не дали. Пришел врач, вколол чего–то и попросил Наруто уйти. Но когда мальчик попросился посидеть в палате, появившаяся Миюри зашипела на него и пихнула в спину.
— Вот же фурия! — подумал я, проваливаясь в темноту.
Глава 2. Один?
Оказавшись в полной темноте, я весело закричал:
Ирука–сан, — «по–доброму» скалясь, — На тебя открыт сезон охоты! Убью зараза! Один останусь! Буду, как… эээ… забыл… О! Как Дункан Маклауд!
Меня окатило волной животного ужаса. Хоть чувство было не моим, я ощутил это. Такого я еще никогда не испытывал. Если бы у меня было свое сердце, оно бы остановилось. Оклемавшись, я прислушался и не поверил. Ируки нигде не было!
Даже когда он молчал, я чувствовал его.
Ира? Эй, я пошутил, ты где? — мысленно обратился в темноту, — …Блииин, я ж спалюсь без тебя! Ирука? Выходи, я тебя не трону, правда! Если дурить не будешь я тебе о будущем расскажу!
Ни ответа, ни привета.
Кажется, я бродил в темноте целую вечность, но так и не смог его найти.
Одинокий «Шиза» в твоей черепушке, — развлекался я пением, — не знает, что ему дела–а–а-ть!
К моему надрывному вою внутри добавились чужие крики, пробившиеся через Тьму снаружи.
— Ирука–сан! Очнитесь! — Под нос сунули что–то едко–вонючее, — Ирука–сан!
От запаха меня просто выдернуло из внутреннего мира, как пробку из бутылки.
С трудом я приподнялся на локтях. Надрывные стенания заставили повернуть непослушную шею на звук. Миюри стояла в дальнем углу и размазывала слезы кончиком косы.
Мда, блин… «Красавица», вся коса в соплях…
— Ирука–сан. — Вокруг собралась куча народа вооруженная светящимися зеленым руками, шприцами и вообще чем попало. Один оригинал с уткой стоял.
Если это вместо анестезии — ну ее на*! Такую медицину!
— Как вы себя чувствуете? — Оторвался от бумаг седой мужичок в белой бандане.
— Нормально. — Неуверенно пробормотал я. Очень хотелось с криком: Спасите! Ломануться прямо через стену, или рыбкой в окно! — А что случилось?
Врач сделал пометку в бумагах и вышел, позвав за собой остальных. Я обалдел от того, что меня проигнорировали! Осталась только девушка.
— Эм. Миюри–сан, — она высморкалась в передник, меня передернуло, — что со мной?
Та всхлипнула и начала рассказывать. Со слов медсестры, как только я «уснул», у меня остановилось сердце.
«Молодец» я. Напугал Ируку до смерти… м-да.
— Демон, он проклял вас! — тонкие пальчики нервно дергали черную косу, — Я так испугалась, так испугалась!
И почему эту психованную не выпроводили?
Еще несколько дней меня мурыжили, проводили какие–то тесты и спрашивали… Каждый день одно и тоже: «Ирука–сенсей, как себя чувствуете?»
Так и надирало ответить: «Вот, прям щас, прям тут, лягу и помру!»
— Нормально. — Тихо–тихо под нос. — Я тут скоро сдохну…
— Ирука–сан, боюсь от недостатка кислорода, мог пострадать мозг. — Заявил эскулап. — Постарайтесь вспомнить, что было с вами, к примеру, месяц назад?
Та–ак, а что–то новенькое…
— Месяц назад? — Я чуть нахмурился. Такие вопросы могли выдать меня с потрохами.
Я могу лишь сказать: Ирука сеял, предположительно, разумное, ни фига не доброе и ни разу не вечное.
Медик, не запомнил имя, выжидающе занес карандаш над планшетом. И тут мне в голову пришла гениальная идея!
Вы были в театре? Нет? Я это исправлю! — С трудом удержался от улыбки.
Я нахмурился еще сильнее и медленно покачал головой.
— Тогда как далеко вы можете заглянуть в свое прошлое? — Чуть подался вперед ирьенин.
— Я помню… — Призадумавшись, стал тереть лоб.
…Что ничего не помню! Потому что не знаю!
При помощи наводящих вопросов медик выяснил, что я помню только неделю, проведенную в больнице, плюс–минус пару дней и немного бой с Мидзуки.
Спасибо Наруто! Спасибо Кишимото! Да обратится один твой день в тысячу!
Ну не смотри ты так своими квадратными глазами, — мысленно уговаривал ирьенина, — а напиши одно умное слово: Амнезия!
Парень погрыз кончик громоздкой ручки и написал на листе пару столбиков иероглифов, а затем сказал, что завтра я могу катиться отсюда на все четыре стороны! Не так буквально, но смысл такой, да.
Свобода!
На следующий день я стоял у парадного входа, как дурак, не зная, куда идти! А спросить, где жил Ирука, я забыл.
Ох, как просто у других попаданцев! Реципиент тихо копошится и всячески помогает, а эта редиска… Ладно! Сам, все сам!
Небольшой парк перед главными воротами был намного уютней и больше того, что я видел в аниме. Полоса изумрудно–зеленого газона отделяла дорожку от парка. Круглые кусты с мощными соцветиями белого цвета ютились под раскидистыми кронами декоративных деревьев, скрывая дорожки и лавки в своей тени. От этой красоты, после четырех стен палаты, захотелось вдохнуть полной грудью! Что, собственно, я и сделал. Но на вдохе ветер метнул в лицо мелкую пыль, которую я на радостях вдохнул:
